Работая врачом-психотерапевтом в поликлинике, я часто общаюсь с людьми, которые обращаются за помощью с жалобами на чувство нехватки воздуха, головокружения, сердцебиения, подъемы давления, диарею и другие нарушения работы внутренних органов. Соматоформное расстройство – наличие соматических жалоб без морфологических изменений на фоне психосоциального стресса. Что отличает их от психосоматики при которой изменения в органах все же наблюдаются. Процент таких пациентов довольно высок (около 20 процентов) общесоматической практики. Для постановки такого диагноза необходимо чтобы не менее двух лет у человека были стойкие жалобы на множественные и меняющиеся соматические симптомы. Постоянная озабоченность приводит к частым обращениям к врачам, госпитализациям и обследованиям.

Паническая атака не является болезнью, а это по сути телесное проявление внутреннего напряжения пациента, острая тревога, которую проживает практически каждый человек на земле, особенно в детстве. Когда эмоциональная часть человека берет вверх над интеллектуальной. В рамках заложенной в организм программы бей, беги. После обследования и исключения органической составляющей, важно проследить, как взаимосвязаны мысли и переживания человека с нарушением работы вегетативной нервной системы. В основном помощь индивидуальной психотерапии заключается в обучении методикам расслабления и работой с иррациональными мыслями. В медикаментозном плане назначаются антидепрессанты и транквилизаторы. Это, несомненно, имеет свои положительные результаты. Я бы хотела рассмотреть, какие новые возможности дает практический взгляд на эту симптоматику с позиции теории семейных систем. Когда симптоматика (поведение) одного члена семьи, рассматривается как часть общего рисунка. А причем здесь семья? Ведь проблема у меня?

М.Боуэн описал, что «психологическое и физическое функционирование отдельной личности, как и ее поведение, регулируется ВЗАИОМОТНОШЕНИЯМИ в гораздо большей степени, чем это было принято считать ранее». И в практике это четко видно. Насколько меняется человек, когда на приеме присутствует вся семья. Эмоциональное поле семьи, то, что недосказано и скрыто, потеряно и незнакомо как внутри ядерной семьи, так и по всему роду создает определенный уровень напряжения, в который каждый член семьи включается на языке конкретной системы. И чаще всего коммуникация, позволяющая быть достаточно расслабленными и свободными от симптомов, нарушается в кризисные моменты семьи. Когда нужно меняться, но страшно и поэтому важно ничего не менять. Опишу стандартный случай, собранный из нескольких.

У женщины (30 лет), сидящей долгое время в декрете, когда ребенок соберется идти в первый класс, появляется головокружение и ощущение предобморочного состояния перед выходом из дома. Она не может водить его в школу. А со временем и не может выходить далеко от дома (агорафобия). Это совпадает с кризисом супружеской жизни 10 лет. Ее супруг, который сначала поддерживает, берет на себя часть обязанностей, затем начинает злиться и дистанцируется. Он не понимает, как здоровая женщина может падать в обмороки на улице, когда ему надо работать. Ведь он остается единственным кормильцем в семье, подкрепляя свою значимость. Тогда обязанность по социализации ребенка ложится на бабушку (свекровь), у которой недавно умер муж. И помощь внуку, которого надо водить на футбол и шахматы, очень помогает справиться со своим горем и одиночеством. Оставаясь дома, пациентка может вести быт еще лучше, чем раньше, до полдника занимается собой, потом уроками с ребенком, «отдавая» другие обязанности оставшимся членом семьи. И с одной стороны, симптом у матери доставляет всем большой дискомфорт, а с другой стороны, он помогает собрать на себя все напряжение в семейной системе (стабилизирует гомеостаз). Симптом помогает решить задачу о том, как провести изменения, ничего не меняя. Бабушка заботится о внуке вместо умершего мужа, муж спокойно зарабатывает достаточное количество денег, жена занята ребенком, как и в дошкольный период его жизни. Все собой довольны. Семья перешла на следующую стадию жизненного цикла (социализации) путем негласного договора ничего не менять в собственных ролях. В таком случае вероятность того, что данная симптоматика у женщины будет периодически усиливаться и видоизменяться очень высока. Вроде бы ничего нет, она здорова. Но и социализироваться она не может.

Когда на прием приходит вся семья (включая бабушек и дедушек), то в процессе общения с семейными терапевтами в эмоциональном поле семьи происходят изменения, позволяющие каждому члену семьи проявиться, стать собой и не прятаться за симптоматикой (невротика, трудоголика, жертвы), передоговориться, и перейти на следующую стадию развития семьи без данного симптома.

Не перестаю удивляться насколько, эмоциональное состояние одного члена семьи отражает другого. Трудно себе представить семью, в которой есть человек, страдающий от какого-то либо невротического расстройства и при этом все остальные члены семьи расслабленные и довольные. Я таких не видела. Тревога может маскироваться по-разному, но эмоциональное поле семьи влияет на каждого человека. В свою очередь член семьи может либо возвращать обратно в семью напряжение, не мешать его распространению, или останавливать его и снижать.

Эта способность сохранять баланс между эмоциональной и рациональной частью в конкретной ситуации для достижения нужного результата и определяет степень дифференциации человека.

Например, человек перенес приступ острой тревоги (паническую атаку), понял, что с ним произошло, создал себе условия для отдыха и расслабился. Рациональная часть может дать сигнал на снижение тревоги. А в другом случае испытав приступ паники, тревоги становится еще больше. Мысли работают на напряжение. Приступы продолжает место быть, т. к. эмоциональная часть человека побеждает рациональную.

Из-за чего такая разница? Вследствие разницы уровня тревоги и уровня дифференциации в семьях на данном этапе жизни. При повышении тревоги в семье- дифференциация падает. А падение дифференциации поддерживает тревогу на высоком уровне. Эмоциональность стирает границы между членами семьи, система становится запутанной и не свободной в своих проявлениях.

Например, когда один член семьи испытывает приступ тревоги. Другой с еще большим ужасом бегает и создает панику. А третий - сидит «отмороженный» и ничего не делает.

Или эмоциональная жена обесценивает (обвиняет) мужа, а он только винится и напряженно молчит. Суть такова, что если один член семьи испытывает напряжение (злость, страх, вину, стыд), то другой не знает, как чувствовать себя иначе. Т. к. думает о себе только через другого: мне может быть хорошо, только когда тебе хорошо. Это и есть проявление симбиоза.

Термин симбиоз–это вытекающие понятие из дифференциации. В межличностном ее проявление. Потеря или утрата части себя во взаимоотношениях с другим. Он может функциональным недолгое время. И очень вредным при хронизации процесса. Невозможность прореагировать по-другому нежели это принято в нашей семье.

Что продлевает симбиозу жизнь? Способы коммуникации, которые есть в семье.

Способность тревожится передается из поколения в поколение. Врачи это называют наследственной предрасположенностью. Когда очередное поколение не смогло выйти из слияния с верхним и остаться с ними в контакте. Это и снижает дифференциацию в семье. Формируя симптом. Невозможность высказать свои обиды напрямую, страх отвержения при отказе. Коммуникация, основанная на обвинении и жертвенности. Говорения друг за друга, страхе слышать чувства другого. Страх увидеть свою частичную несостоятельность без другого и принять за это ответственность. Реальности того, что горе, одиночество, утрата часть жизни и в этом никто не виноват.

На поддержание симбиоза работает и миф семьи. Самый устойчивый мы дружная семья. Ты кроме своей семьи никому не нужен. Мир опасен.

Особенности «фобических» семей, это постоянный поиск ненормальности, старающихся избежать всех патологий.

Это контролирующие, гипернормативные, часто слитые внутри и с ригидными границами снаружи, системы. Для них признаться публично в своих переживаниях очень страшное мероприятие, т. к. каждый думает, что никто в семье этого не чувствует. Или, знает, что чувствует, но никто же не говорит. А если говорит, то становится объектом контроля. А это очень стыдно быть неспособным с чем- то справиться. Нужно быть сильным. В бессознательном семьи много страха потерять кого-то, страха оценки. А ощущение безопасности появляется только когда кто-то рядом, когда я часть целого и выполняю негласные правила семьи. И этот единый симбиоз об одинаковом чувствовании или запрете на него и является одной из сложностей приводящей к тому, что один член семьи, начинает интенсивно думать о смерти другого. И страхе его потерять (как страшно потерять ногу или руку) т. к. нет способа быть в семье и при этом быть другим.

Чем выше эмоциональность, тем сложнее сохранять рациональную часть «трезвой» и выбирать поведение оптимально сложившейся ситуации. И если это не получается и вокруг тебя тоже «тревожные» люди, то тогда занимаешься не проверкой реальности, а погружаешься в свои фантазии о чем-либо. При этом тревога усиливает слияние и многое в себе человек начинает определять через другого сильнее чем прежде. А значит и нуждаться в его хорошем состоянии. Создавая иллюзию контроля. И парадоксальным образом это взаимно, а значит оба не имеют права проявиться. Они сдерживают себя друг для друга. Что дополнительно увеличивает напряжение в системе.

Именно поэтому так важно - в случае стойких вегетативных нарушений у одного человека собирать всю семью. Тем более что ресурсы для изменений в системе (и каждого ее члена) находятся тоже в семье. И в процессе общения друг с другом можно не только симптом убрать, но и обрести более прозрачные и близкие отношения друг с другом.